Кто-то третий [сборник] - Николай Иванович Леонов

как в той поговорке. Мы накрыли несколько областей. Сейчас там работы невпроворот, но это уже не мое дело. Мавр свое дело сделал, мавр может уходить. Хм, писать рапорта. Тем более что сейчас привезут Пожарина и Курносова. Извини, не успел тебе позвонить и предупредить.

Учитывая, что допросы одновременно должны были проводиться по двум уголовным делам: о контрабанде и коммерческом использовании незаконных продуктов и об убийстве гражданина Аграновича, местом для работы следователей было выбрано здание МВД на Житной. Дела пока еще предстояло изучить и принять решение к объединению. Пока же фактов, что убийство Аграновича произошло в связи с использованием контрабандного сыра, не было.

Через несколько часов стала вырисовываться общая картина, вся схема преступной махинации. Кто привозил, кто подделывал документы, какие были договоренности, как делилась прибыль. Эта схема вписывалась в крупномасштабную схему потока и распределения продукции на несколько областей. Пожарин и Курносов признали свою вину, признали они и участие Аграновича в преступной схеме. Более того, именно Агранович и стоял у истоков создания этой грандиозной аферы в московском регионе. Он, как выяснилось, поддерживал постоянные контакты с поставщиками и посредниками, включая и таможню. Но мотивов убийства Аграновича следователи так и не нашли.

— Не за что его было убивать, — клялся Пожарин, прижимая руки к груди. — Поймите, это же все равно, что убить курочку, несущую золотые яйца. Все на нем было завязано, нам с него пылинки сдувать надо было, а не убивать. Мы и сами были шокированы, когда это произошло. А потом, когда поставщики вышли на меня и предложили продолжать работать, то и они были удивлены и ошарашены, кому и зачем это было нужно. Курносов через своих знакомых пытался навести справки в органах, чтобы узнать, может, те чего нарыли, может, были у кого причины в Москве желать смерти Бориса Аркадьевича.

— Пожарин, — остановил арестованного Гуров, — вы давно работаете в агрохолдинге. Вспомните, как два года назад к вам пришел на должность начальника службы безопасности Олег Владимирович Кириллов. Кто его убил?

— Это осталось тайной, — пожал плечами Пожарин, вытирая взмокший лоб рукавом рубашки. — Следствие ведь так и не нашло убийцу.

— Я и без вас знаю, чем закончилось следствие. Меня интересует ваше мнение. Сугубо ваше. Кто убил Кириллова?

— Но я не знаю, представления не имею!

— Пожарин! — повысил голос Лев. — Я вас предупреждаю, если вы еще не поняли, что для вас жизненно важно содействие следствию. Именно два года назад начала работать ваша преступная схема, именно два года назад к вам пришел Кириллов, и спустя всего пару месяцев его убивают, и на его место приходит Курносов. Он начинает активно работать с вами, в его обязанности входят утилизация дешевого сыра и сокрытие следов преступного сговора.

— Это только совпадение, поверьте, — устало пробормотал Пожарин, опуская голову. — Глупое, абсолютно дикое совпадение. Кириллова никто не посвящал в наши планы, да и планов еще толком не было. Не за что было его убивать. Вы думаете, что мы место очистили для Курносова? Так и Курносова мы тогда еще не знали. Его Агранович нашел.

Следующим в кабинет привели начальника службы безопасности агрохолдинга. Курносов держался хорошо, но волнение и отчаяние выдавали бледность лица и сильная испарина на лбу и верхней губе. Гуров подвинул стул и сел возле арестованного, глядя ему в глаза:

— Один только вопрос, Владимир Алексеевич, за что убили Кириллова два года назад?

— Вы меня уже спрашивали об этом, — отозвался Курносов. — То же самое скажу вам и сейчас. Мы не знаем, мы ни при чем.

— Курносов!

— Я сам понимаю, что мне надо больше вам рассказать, чтобы свою участь сделать менее неприятной, но я в самом деле ничего не знаю. Я пытался узнать, как идет расследование, но ничего не узнал, кроме того, что дело осталось нераскрытым. Я ведь знал Кириллова, мы жили в одном дворе. Я очень переживал его гибель, честно.

— Вы — бывший полицейский, неужели вам в голову не приходили хоть какие-то версии? Кириллов был сотрудником агрохолдинга, могли о чем-то судачить, что-то обсуждалось в курилках, о чем-то шептались люди. Неужели никаких версий?

— Нет, — коротко ответил Курносов. — Абсолютно. Вы же понимаете, что меня его смерть тоже беспокоила. И потому, что он мой давний хороший знакомый, и потому, что мне работать на его месте, и надо бы знать, что тут творится. Но ничего.

— Курносов! — снова требовательно сказал Гуров, но арестованный только сокрушенно покрутил головой:

— Поверьте, Лев Иванович! Мне сейчас за соломинку ухватиться хочется, мне бы вам наврать с три короба, лишь бы лояльность следствия заслужить. Но, правда, ни единой зацепки, ни мысли, ни догадки. Да что я, я хоть и подполковником ушел на пенсию, хоть и связи были приличные в органах, но у Аграновича на порядок больше были связи. Его это ведь тоже беспокоило. Сильно беспокоило! Он на кого только выходил, даже на мэрию Москвы, были у него и там люди, кто мог на полицию надавить или хоть информацию получить какую-то о ходе расследования. Его и самого несколько раз вызывали на допросы, и Пожарина тоже. А они сами понятия не имеют, что случилось. Решили, что было просто нападение с целью ограбления. Никто, правда, подтвердить не мог, что у Кириллова на тот момент могли оказаться при себе какие-то ценности или крупная сумма денег. Но других версий не было.

Гуров велел увести Курносова и подошел к окну. Крячко смотрел на спину старого друга и чувствовал его недовольство, чувствовал, что тот закипает бешенством и сам же успевает гасить, чтобы оно не выплеснулось наружу, на окружающих.

— Ну что же, это тоже результат, — проговорил Стас. — Мы отработали серьезное дело, мы раскрыли убийство Аграновича и, попутно, крупную аферу с продуктами. Теперь мы точно знаем, что смерть Кириллова к этому всему отношения не имеет. Твоя совесть чиста, Лева.

— Чиста? — со вздохом отозвался Гуров. Он повернулся и, в задумчивости подойдя к своему столу, опустился в рабочее кресло. — Она будет чиста, когда я приду с вдовой и дочерью Кириллова на его могилу, положу цветы и скажу ему: «Все, нет больше ни тайн, ни загадок. Ты чист, спи спокойно, друг, коллега».

— Тогда продолжаем поднимать прошлые дела Кириллова, всех его подопечных «урок», до кого он в свое время добрался. Будем рыть. Нам не впервой.

Кириллова приподнялась на подушке, когда вошел Гуров, и попыталась сесть. Но он поспешно остановил ее:

— Лежите, лежите, Марина! Я не генерал, а вы не солдат и не обязаны при моем появлении